Мрачная правда о «шведской модели»
17 апреля 2020 г.
ХАНС БЕРГСТРЕМ
По мере того, как пандемия коронавируса охватила планету, Швеция выделяется среди западных демократий, проводя «низкомасштабную» блокировку. Говорит ли этот подход об уникальной силе шведского общества, а не о неправильном суждении, можно определить, сравнив показатель шведского COVID-19 с его соседями.
СТОКГОЛЬМ. Предлагает ли решение Швеции отвергнуть национальную изоляцию особый способ борьбы с COVID-19 при сохранении открытого общества? Неортодоксальный ответ страны на коронавирус популярен у себя дома и заслужил похвалу в некоторых странах за рубежом. Но он также внес свой вклад в одну из самых высоких COVID-19 в мире показателей смертности , превышая Соединенные Штаты.
В Стокгольме бары и рестораны заполнены людьми, наслаждающимися весенним солнцем после долгой темной зимы. Школы и спортивные залы открыты. Шведские чиновники предлагали рекомендации в области общественного здравоохранения, но наложили мало санкций. Ни одно официальное руководство не рекомендует людям носить маски.
На ранних стадиях пандемии правительство и большинство комментаторов с гордостью приняли эту «шведскую модель», заявив, что она основана на уникально высоком уровне «доверия» шведов к институтам и друг к другу. Премьер-министр Стефан Лёфвен призвал к самодисциплине шведов, ожидая, что они будут действовать ответственно, не требуя указаний властей.
Согласно World Values Survey, шведы, как правило, демонстрируют уникальное сочетание доверия к государственным институтам и крайнего индивидуализма. Как сказал социолог Ларс Трегорд, каждый швед несет своего полицейского на своем плече.
Но давайте не будем поворачивать причинно-следственную связь с ног на голову. Правительство сознательно не разработало шведскую модель противодействия пандемии, основанную на доверии к укоренившемуся у населения чувству гражданской ответственности. Скорее действия были сформированы бюрократами и затем защищались после факта как свидетельство шведской добродетели.
На практике основная задача борьбы со вспышкой болезни была возложена на одного человека: государственного эпидемиолога Андерса Тегнелла в Национальном институте общественного здравоохранения. Тегнелл подошел к кризису со своим собственным твердым убеждением в отношении вируса, полагая, что он не будет распространяться из Китая, а позже, что этого будет достаточно, чтобы отследить отдельные случаи, поступающие из-за границы. Поэтому тысячам шведских семей, возвращающихся с катания на лыжах в конце февраля в итальянских Альпах, настоятельно рекомендовалось вернуться на работу и в школу, если у них нет видимых заболеваний, даже если члены семьи были инфицированы.
Тегнелл утверждал, что в Швеции не было никаких признаков передачи вируса сообществом, и поэтому нет необходимости в более общих мерах по смягчению последствий. Несмотря на опыт Италии, шведские горнолыжные курорты оставались открытыми для отдыха и вечеринок Stockholmers.
Между строк, Тегнелл указал, что отказ от драконовской политики, направленной на прекращение распространения вируса, позволит Швеции постепенно достичь стадного иммунитета. Он подчеркнул, что эта стратегия будет более устойчивой для общества.
Несмотря на все это, правительство Швеции оставалось пассивным. Это отчасти отражает уникальную особенность политической системы страны: сильное разделение властей между министерствами центрального правительства и независимыми агентствами. И в «тумане войны» Лёфвену было удобно позволить агентству Тегнелла взять на себя ответственность. Кажущаяся уверенность в том, что он делал, позволила правительству разгрузить ответственность в течение недель неопределенности. Более того, Лефвен, скорее всего, хотел продемонстрировать свое доверие «науке и фактам», не ставя, как президент США Дональд Трамп, своих экспертов.
Однако следует отметить, что выбор политики государственного эпидемиолога подвергся резкой критике со стороны независимых экспертов в Швеции. Около 22 самых известных профессоров в области инфекционных заболеваний и эпидемиологии в стране опубликовали комментарий в Dagens Nyheter, призывающий Тегнелла подать в отставку и призвать правительство принять другой курс действий.
К середине марта, и с широким распространением сообщества, Löfven был вынужден принять более активную роль. С тех пор правительство играет в догонялки. С 29 марта он запретил проведение публичных собраний более 50 человек по сравнению с 500, а также добавил санкции за несоблюдение. Затем, с 1 апреля, он запретил посещение домов престарелых, после того как стало ясно, что вирус поразил около половины учреждений Стокгольма для пожилых людей.
Подход Швеции оказался ошибочным по крайней мере по трем причинам. Какими бы добродетельными ни были шведы, в любом обществе всегда будут свободные наездники, и когда дело доходит до очень заразной болезни, многим не требуется, чтобы причинить серьезный вред. Более того, шведским властям лишь постепенно стало известно о возможности бессимптомной передачи и о том, что инфицированные люди являются наиболее заразными до того, как у них появляются симптомы. И, в-третьих, изменился состав населения Швеции.
После нескольких лет чрезвычайно высокой иммиграции из Африки и с Ближнего Востока 25% населения Швеции - 2,6 млн. Человек из общей численности населения 10,2 млн. Человек - недавно нешведского происхождения. Эта доля еще выше в Стокгольмском регионе. Иммигранты из Сомали, Ирака, Сирии и Афганистана сильно перепредставлены среди смертей COVID-19. Частично это объясняется отсутствием информации на языках иммигрантов. Но более важным фактором, по-видимому, является плотность размещения в некоторых пригородных районах с высокой численностью иммигрантов, которая усиливается благодаря более тесной физической близости между поколениями.
Еще слишком рано для полного учета последствий «шведской модели». Уровень смертности от COVID-19 в девять раз выше, чем в Финляндии, почти в пять раз выше, чем в Норвегии, и более чем в два раза выше, чем в Дании. В некоторой степени эти цифры могут отражать гораздо большую численность иммигрантов в Швеции, но тем не менее разительные различия с ее северными соседями поразительны. Дания, Норвегия и Финляндия на раннем этапе ввели жесткую политику блокирования при активном политическом руководстве.
Теперь, когда COVID-19 широко распространен в домах престарелых и других общинах, шведское правительство вынуждено было отступить. Другие, кто может соблазниться «шведской моделью», должны понимать, что ее отличительной чертой является более высокая смертность.
Ханс Бергстрем, бывший главный редактор Dagens Nyheter , ведущей шведской ежедневной газеты, является профессором политических наук в Гетеборгском университете и членом Королевской академии инженерных наук Швеции.
Оригинал тут
https://www.project-syndicate.org/co...gstrom-2020-04